Русский китаец и лучшая жизнь

Читатели нашей газеты уже знают, как люди создавали хутора на земле артёмовской. А ещё были люди, которые строили. Шахты, дома и даже курорты. И строили жизнь, вершили свои судьбы. Пока ещё не всё покрыто толстым слоем исторической пыли, мы предлагаем вниманию артёмовцев документальные строки о судьбах членов одной шахтёрской семьи.

Сун Тенчин

Из Шаньдуна, китайской провинции южнее Порт-Артура, в 1897 году в поисках лучшей доли добрался до Сучана 16-летний парень Сун Тенчин, который стал водовозом, а затем и поваром у местного угольного магната Френца.

А в далеком Питере где-то в это время на демонстрации погиб железнодорожник, шедший впереди с красным флагом. Его беременную жену лошадь полицейского ударила копытом. Денег на лечение нет, на руках дочь Саша. Соседки по больнице увидели объявление в газете и стали утешать: «Фень, ты не плач, на Дальнем Востоке сыну богатого человека нужна кормилица. На дорогу мы тебе соберём». Так Афанасия Захаровна оказалась в Сучане.

Выкормила сына у Френца, стала работать экономкой. Приглянулась Сун Тенчину, дошло до венчания. Окрестили китайца, получил он в православии новое имя — Владимир Дмитриевич Сучанский. И дети у них с русскими именами пошли — в 1909 году появился Сергей, за ним Борис, Надежда.

Они взрослели в годы интервенции. Когда японцы засаду на партизан поставили, Сережка Сучанский в стволы оружия песок насыпал. Отец его тоже партизанам помогал. А сводная сестра Александра в отряд к Александру Савицкому попала. Лихой наездницей стала, врагов шашкой рубать научилась. Полюбил ее Александр Петрович. Когда руку и сердце предложил, она сказала: «Замуж пойду только через венчание». — «Да ты с ума сошла! Все церкви под врагом!» — «Ну, это уж твоя забота!». Отбил тогда Савицкий с партизанами своими село с церковью.

Когда беременной стала жена, запрятал он её на невидимой чужому глазу заимке. Навестил раз, да выследили его. Вездесущие мальчишки добежали до заимки: «Тётка Сашка, твоего командира схватили!». Александра — на коня. Догнала, врагов порубала, мужа высвободила.

В 1937 году бывший парень из Китая Сун Тенчин был арестован. Пытали, обвинили в связи с японцами. Его не стало в 1938 году. Он пришел в Россию из далекой китайской провинции за лучшей жизнью и разделил свою судьбу с русскими.

И Савицкого, партизанского командира, и Бориса Сучанского коснулся молох репрессий. Сергея Владимировича не тронули. Но несправедливость долгие годы сердце жгла. В другие уже времена предлагали ему возглавить горисполком Сучана (Партизанска) — наотрез отказался: «Память у меня нехорошая об этом городе, отец мой оттуда был на расстрел увезен, зятя моего там взяли!».

Шаг за шагом

А годы бежали своей чередой. В 1918-м пошел Сережа в школу. Учеба давалась ему легко. В 1923 году вступил в пионеры, в 1924-м — в комсомол, в 31-м был принят в ряды партии. Работать начал рано — в 15 лет. В 1927-м горно-промышленную школу окончил, а в 1929 году его в Артём направили механизировать добычу угля.

Через девять лет Сучанский стал начальником шахты № 2. Уклон шахты был на месте спортзала 11-й школы. Лошади в шахте работали, на клети китайцы поднимали их на-гора с завязанными глазами, чтоб не ослепли от дневного света. Рядом строили шахту № 9, объединили их в 2/9, потом — в 11-ю.

В Великую Отечественную войну 11-й шахте не раз вручали Красное Знамя Министерства угольной промышленности. В 1942-м Сучанского наградили орденом Трудового Красного Знамени.
Война стала проверкой на прочность, порядочность и человечность. Было нелегко не только на фронте, но и в тылу: Сучанский наладил в Кролевце подсобное хозяйство — появились у шахтеров овощи, молоко для их детей. В 90-е годы одна женщина вспоминала: «Мы родились после войны, но мама говорила, что если бы не было Сучанского, нас тоже бы не было…».

В музее хранятся квитанции личного вклада Сучанского в фонд обороны страны: в 1941 году он сдал 16375 рублей своих личных сбережений, в 42-м — 3000, в 43-м — 6495, в 1944 году — 10000 рублей! И есть телеграмма — благодарность Сталина.

Вторым орденом Трудового Красного Знамени его наградили в 1948 году.

Шахтёры Хрустовские

В семье Сучанских немало шахтёров. На 11-й шахте работал дядя Ваня, брат Владимира Дмитриевича. Главным механиком на 11-й шахте — Борис, брат Сергея Владимировича. И сын его, Олег Сергеевич, энергетиком на этой шахте был. Сергей Борисович, племянник, тоже тут работал.

Надежда, жена С.В. Сучанского, четверть века своей жизни отдала 11-й шахте. Её отец, Степан Хрустовский, шахты строил. Он еще в 1923 году в Артем приехал. Его сыновья Николай и Леонид — механик вентиляции и горный мастер — тоже были шахтерами.

В октябре 1924 года у Хрустовских родилась Надя. Раньше не крестили, а «октябрили» — так, очевидно, тоже утверждали идеи Октября. Надежда Степановна говорила: «Меня октябрили в клубе на девятом километре».

В 1941 году, перед войной, Надя Хрустовская пришла на шахту, взвалив на себя солидную ношу «заведующей столом личного состава» — так назывался тогда отдел кадров. Ей тогда еще и семнадцати не было, а на шахте работали две тысячи людей.

Любовь земная

На молодую кадровичку с уважением смотрел начальник шахты: по службе она справляется и в военкомате успевает работать. И снайперской стрельбе научилась, и на подсобном хозяйстве в Кролевце помогает овощи выращивать, и в шахту каждую неделю спускается на целую смену. А смена — 12 часов. Там девчонки пупы надрывали, таская вагонетки с углем.

В апреле 1946 они поженились и прожили вместе до самой смерти Сергея Владимировича, до 1983 года. На работе и дома, на охоте и рыбалке — всегда вместе. Из командировки он всегда с подарком для неё.
Любовь и жизнь… Когда сыну Олегу было двадцать, Сучанский писал ему в новогоднем послании: «Я всегда гордился и горжусь, что у меня такая жена. Хочу, чтобы твоя будущая подруга хотя бы немного была похожа на твою маму…».

Во главе шахты

Шахта и поспать не давала. В одну из ночей вломился в дверь брат Борис: «Вы тут спите, а там шахта горит!». Полушубок накинул Сергей Владимирович и — бегом! Потушили быстро, без потерь.
Потом приехал министр Сергиенко, дал две путёвки. День шахтёра Сергей и Надя отмечали в Москве в Колонном зале. Подсел к ним Будённый. Как служил у нас в Раздольном, рассказывал. А назавтра они уехали в Сочи…

Сергей Владимирович был честным и принципиальным, любил порядок во всем. Почти 30 лет возглавлял коллектив, передававший трудовую эстафету от шахт №№ 2, 9, 11 к шахтоуправлению «Приморское». Из памятного адреса к его 70-летию: «Всегда удивлялся Вашей кипучей энергии, умению увлечь коллектив. Эти качества служат нам примером». — А. Степанов, 25.02.1979 г.
Шахта была любимым детищем, но бывала и злой мачехой. Здоровье отбирала. Приходилось лежать в больнице. Даже до писем прощальных жене доходило: «На всякий случай побрился, умылся, надел чистое белье и сразу же сел написать тебе. Потому что ты для меня самая родная, самый дорогой мне друг. Люблю тебя, очень люблю, если у меня будет последний вздох, последнее, что мелькнет в моем сознании — это тебе мое прощание…».

Это было написано 13 июля 1971 года.

Отчий дом

Он стал строиться рядом с тещей. Разрывался: шахта была для него главным в жизни. И дом-то ставил на месте бывшей выработки: старый шурф залегал между его огородом и общежитием на Кирова,1.
Добротой и простотой запомнился людям Сучанский. «Для нас он был дядя Сережа, никто не чувствовал в нем этакой директорской недосягаемости … — уже в новом веке делилась воспоминаниями артёмовская москвичка Анастасия Травина. — Мой отец, Павел Никифорович Крохмалев, был рядовым шахтером. Жили мы на улице Островского, недалеко от Амурской, 56, где стоит дом Сучанских. В нашем шахтовом доме жили дядя Коля Хрустовский, Ломакины. Бегали мы вместе с Танькой, Наташкой, Олегом Сучанскими…»

Дочь Наталья говорила: «Отец для меня — эталон мужчины! Ни разу не видела его пьяным, ни разу он грубого слова не сказал!».

Амурская, 56. Многих людей единил тогда этот дом.

Захаживал сюда шахтер Гаранин в неизменной клетчатой рубахе. Бывал тут секретарь горкома партии В.М. Сидоров, строгий мужик.

«Все праздники отмечали у нас, — вспоминала Надежда Степановна. — Бывал начальник треста «Артемуголь» Загорский, будущий замминистра Засядько, дружили мы с художником Петром Медведевым. На охоту и рыбалку вместе ездили. У нас же «Волга» была, я первая из женщин Артёма водительские права получила. Боря Толстошеин, молодой в те времена начальник шахты, к Сучанскому за советами часто приходил. Генерал Башкиров, замминистра гражданской авиации, бывал. Сережа мой с авиаторами Артёма дружил — с командиром Борисом Дунаевым, замполитом Женей Никитиным.

Дом возведен был прочно, умелыми и добрыми руками. Остатки 11-й шахты растащили, а дом стоит! С 1946 года. Как памятник. Сейчас, правда, новые хозяева изменили его прежний облик.
Много он видел, хорошо жил. Корова, гуси, куры, свиньи, кролики. Пасека при доме, омшаник, сработанный руками хозяина. Огород и много цветов.

Балладу можно написать про каждый добрый дом. До 1980 года жили в нём Сучанские, а после инсульта Сергею Владимировичу тяжело стало три печки топить. И дети уже разлетелись из гнезда родительского. Однажды выносил золу старый шахтер, да и упал на крыльце…

Всего три года прожил Сергей Сучанский на Фрунзе, наискосок от автовокзала. Персональный пенсионер РСФСР с 1967 года умирал тяжело.

Слушал радио: «Надя, американцы ракеты в Европу завозят!». Переживал. О Советском Союзе думал, о России забота была, о Родине.