По дороге Сойки и Ковбасы

Интересно, что было бы с нашим городом сейчас, если бы в 1913 году на 9-й версте Сучанской железной дороги не нашли уголь. Может, и города не было бы. А Артёмом он уж точно не назывался. А могли найти нефть или уран, и всё сейчас было бы по-другому.

 Если предположить, что артёмовские недра оказались скудными на полезные ископаемые, то, судя по историческим материалам, наш город был бы расположен не вдоль улиц Фрунзе и Кирова. Возможно, он начинался бы на Луговой и через сёла Кневичи и Кролевец доходил до Суражевки. А промышленные зоны, базы и предприятия располагались, как и сейчас, вдоль железной дороги, так как её бы построили в любом случае. А может быть, так и остались бы сёла или посёлки городского типа, без желания приморских властей строить здесь город

В те годы Кролевец и Кневичи активно развивались, в отличие от хуторов и земельных наделов, расположенных в границах нынешнего города. Центром города, возможно, стало бы село Кролевец, которое, по меркам того времени, было достаточно крупное и зажиточное. Судить об этом можно по таким фактам. К 20-м годам прошлого века, к моменту прихода в край советской власти и ревизии хозяйств, в селе проживало около семисот человек, были школа, магазин, церковь, мельница, ресторан и два кабака. Кневичи тоже было не бедным селом и с достаточно развитой по тем временам инфраструктурой. А количество жителей немного превышало население с. Кролевец.

Но суть этой статьи заключается не в том, что было бы, если бы … К этим коротким рассуждениям меня подтолкнул интерес к истории села Кролевец и особенно событие, произошедшее в нём в конце апреля 1908 года. О нём рассказал автору исторической книги об Артёме Юрию Тарасову коренной житель села, сын первопоселенца, Фёдор Фёдорович Гавриленко. А было так:

«В одну из ночей конца апреля двое жителей села, Сойка и Костя Ковбаса, после пирушки в кабаке Максима Шелемеха возвращались домой. Они жили на противоположном конце улицы Царской. Тогда она была единой улицей. Сейчас она разделена дорогой на Заводской и состоит из двух улиц  – Краснознамённой и Мухина.

 Уже подходя к дому, гуляки услышали шорох на подворье их соседа, Михаила Лизуна, который жил почти в самом конце улицы. После они увидели троих мужиков, пытавшихся открыть конюшню. Заподозрив неладное, гуляки кинулись домой за ружьями и подоспели к моменту, когда воры выводили из конюшни первого жеребца.

 Сойка и Ковбаса, стреляя в воздух, бросились ловить воров. На подмогу им кинулся проснувшийся Лизун. Двое воров успели убежать, а третьего задержали на пороге конюшни. Хорошенько избив его и вытащив на свет, все были поражены. Вором оказался уважаемый сельчанин из числа первопоселенцев – Лаврентий Буренок.

Обычно с заезжими конокрадами поступали без суда и следствия – избивали до полусмерти и оставляли в лесу или в поле на съедение диким зверям.

Но это был особый случай, когда преступником оказался член общины, глава большой семьи. Староста села Максим Кузенок распорядился провести над Лаврентием крестьянский суд.

24 апреля народ собрался возле сельской церкви. Приехали родственники Лаврентия из Суражевки и Майхэ (Штыково), все с ружьями на плечах. Староста был вынужден усилить охрану Лаврентия и предупредить его родственников не препятствовать суду.

 Судьбу преступника, находясь в церкви, решали пятеро избранных народом судей. Их решение было таковым – протащить Лаврентия, привязанного за ноги к лошади, от начала до конца Царской улицы. Если Богу будет угодно, и он выживет, значит, сможет вернуться к семье, если нет, то опять же на всё воля Божья. Выбрав самого быстрого мерина, так и поступили. Всадник погнал коня галопом и назад вернулся с бесформенным мешком костей и мяса».

Ради желания прикоснуться к прошлому села я с товарищем отправился в Кролевец, чтобы более точно определить местонахождение кабака Шелемеха, с которого начинается вышеупомянутая история, пройти извилистым путём Сойки и Ковбасы и последней дорогой Лаврентия Буренка. Кроме старой карты, мы взяли металлоискатель, в надежде найти под землёй свидетельства, подтверждающие факт существования питейного заведения, в виде монет, нательных крестов, обручальных колец, бородочёсов и всего прочего металлического, утерянного в хмельном состоянии бражничавшими клиентами Шелемеха.

 Мы нашли, но, к сожалению, из-за диких зарослей и линий электропередач не смогли обследовать место, где мог стоять кабак Шелемеха.

Далее, по дороге собутыльников, был ресторан старосты села Максима Кузенка. Видимо, он был не по карману многим сельчанам, и ради экономии средств им было выгодней пройти всего лишь сто метров до кабака Шелемеха.

 К нашей радости, мы встретили хозяйку земли, на которой, по её словам, стоял ресторан, и в прежние годы там находили монеты и старые бутылки.  С её разрешения мы проверили металлоискателем территорию, где он находился. За два часа была найдена деформированная гильза от винтовки, две монеты времён Николая II и кусочек металла по структуре и форме похожий на часть бубенца, которые в давние времена подвешивались на конскую упряжь. Находки и то, что это место располагалось на развязке нескольких улиц, подтвердили, что ресторан был именно здесь и карте и хозяйке можно верить.

Рядом с этим местом сохранились два дома, срубленные из лиственницы, с резными наличниками и карнизами. Судя по качеству сруба и отделки, эти дома, возможно, дореволюционной постройки, долго являлись гордостью своих хозяев.

Дальше по нашему пути было место, на котором когда-то стояла Свято-Николаевская церковь. Как сказала пожилая владелица одного из старых домов, церковь была деревянная, двухэтажная. В ней перестали служить в 1921-м году. После прихода в Приморье советской власти она пустовала, позднее была складом, клубом. А в 60-х годах прошлого века сгорела из-за баловства молодёжи. Церковь стояла на возвышенности, с которой хорошо видно место, где в начале прошлого века была построена общественная мельница. Сейчас на месте церкви раскинулся личный огород, а там, где была мельница, — кусты да бурьян.

В начале улицы Краснознамённой (а мы шли от конца к началу), почти перед трассой на Заводской, слева, была лавка Ивана Бурковского. В единственном магазине продавалось всё, что не мог добыть или сделать хороший хозяин, начиная от китайского товара и заканчивая разным инструментом. Хотя один из старожилов утверждает, что лавка была за перекрёстком и после революции служила складом.

Дальше начинается улица Мухина. До революции с левой стороны дороги стояла деревянная начальная школа, которая в советское время закончила свой век в огне. Сейчас на этом месте находится фельдшерско-акушерский пункт. Далее, вверх по обе стороны улицы, как и тогда, стоят дома жителей посёлка. Есть новые, построенные из современных материалов, есть те, которым, без особого ухода, продлевают век в качестве дачи, есть заброшенные и разбитые.

При взгляде на бывшую Царскую улицу сразу напросилась мысль, что сейчас у Лаврентия не было бы шансов выжить. Он бы переломался об ямы или стёрся об отсыпку. Но тогда, 24 апреля 1908 года, зима была суровей нынешних, дорога ещё не оттаяла и была ровной, так как община, под надзором старосты, строго следила за её состоянием, ради целостности собственных и лошадиных ног и повозок. Так что судьи приняли вполне логичное решение, и у него был шанс. Скорее всего, бедного Лаврентия протянули по улице Мухина, так как на ней было совершено преступление.

Кто были двое других жуликов и зачем было Буренку рисковать воровством в своём селе, Фёдор Гавриленко не сказал. Но эта история подтверждается таким фактом, что жена и дети Буренка через три года съехали от косых взглядов из с. Кролевец и обосновали хутор в районе нынешнего Артёмовского.

Я разговаривал с несколькими старожилами села. В их памяти сохранились события только с 50-х годов и чаще всего сходились. Что было до этого, даже со слов их родителей, они помнили мало. История села умирает вместе с его жителями. Чем дальше уходят события, тем сложнее их достоверно восстановить.

С товарищем мы прошли село насквозь. К сожалению, Кролевец, который, по моему мнению, мог стать центром «другого Артёма», сейчас представляет собой далеко не оптимистичное зрелище. Думаю, что сто лет назад он выглядел гораздо лучше и внешним видом соответствовал старому названию своей центральной улицы.