Чтобы не засохли корни

Чем руководствуются люди, облечённые властью, когда решают судьбы миллионов людей? Находясь на высоте своих полномочий и возможностей, порой они теряют моральные ориентиры и обрекают на смерть и страдание невиновных людей. В истории России и мира это происходило неоднократно.

К тридцатому году прошлого века в селе Астраханка Ханкайского района Приморского края проживало около 1800 человек. По тем временам это было крупное поселение. Были созданы два колхоза: «Красный рыбак» и «Имени 87-го кавалерийского полка». Дети и внуки первых поселенцев из Астраханской, Тамбовской и Воронежской губерний, приехавшие с другого края России за волей и достатком, работали от зари до зари. Сначала у себя в хозяйстве, а после и в колхозе. Но были и те, кто работать не привык, а к чужому добру был завистлив.

Вряд ли жителю села Анисиму Корнеевичу Маринкевичу в 1933 году власти сказали, чем его хозяйство богаче других и кто главный жалобщик на него. Был у него обычный достаток, как у большинства неленивых селян. Не жировали и не голодали. Но его семью объявили кулацкой, забрали коня, корову и весь скарб ивместе с женой Прасковьей Николаевной и семью детьми отправилиэшелоном с такими же «врагами народа» в посёлок Гулик Амурской области. Было супругам тогда 46 и 44 года.

Среди детей была девушка Тоня 16-ти лет отроду. В дороге, как могла, помогала своим родным перетерпеть, преодолеть путь унижений.

Её дочь Надежда Сергеевна Головина недавно рассказала мне, что помнит со слов матери и отца о том времени.

Переселенцы взяли с собой только самое необходимое. На их же конфискованных телегах их же знакомые сельчане, вступившие в коммуну, отвезли на станцию в Камене-Рыболове. Их гнали, как скот, к поезду, с руганью заталкивали в товарные вагоны. С мамы конвоир снял почти новое осеннее пальто и у других людей забирали то, что понравилось.

Сначала привезли в город Зею, оттуда несколько часов под конвоем шли до Гулика. В посёлке каждой семье дали комнату в бараке и сказали, что здесь они будут жить и работать. Им объявили, что все поселенцы находятся под надзором комендатуры ОГПУ, без права выезда за пределы указанной территории и паспортов.

Судьбы репрессированных кулацких семей очень похожи. Трудолюбивые и оборотистые мужики, сумевшие организовать работу за счёт членов своей семьи и наёмных рабочих, жили в достатке. У одних батраки работали круглогодично, у других – посезонно, во время покоса или уборочной, у третьих – выполняли разовые работы, крышу или ворота починить. Все они после революции оказались эксплуататорами и, как следствие, чуждым классом для нового государства. В суете строительства нового общества даже середняки и бедняки попадали в жернова массового террора. Ничего не стоили человеческие жизни ради достижения цели мировой революции.

Дед Надежды Сергеевны был человеком головастым и мастеровитым. Не пил, не курил, жену уважал, к детям относился с добром и строгостью. В Приморье имел хозяйство и на новом месте взялся за дело. По привычке постепенно выстраивал крепкое подворье с коровой и мелкой живностью.

Но главной обязанностью было работать в колхозе, кормить городскую интеллигенцию, рабочих и солдат. Страна активно становилась промышленно-индустриальной и укрепляла боеготовность на случай войны.

В тридцать девятом году Тоня вышла замуж, а на следующий год родила двух дочек-двойняшек – Галю и Люду. Через год муж ушёл на фронт, а с ним её три старших брата.

Во время войны жить стало ещё тяжелее. Работали сутками, без выходных. За невыходы могли отдать под суд. За трудодни выдавали чуть продуктов, и люди выживали только за счёт своего хозяйства. Приходилось в поле картошку и свеклу сажать, собирать дары тайги — грибы, ягоды и даже берёзовые почки. Нормы увеличились, всё, что как-то может пригодиться на фронте, отправляли в город.

С войны вернулся только один брат, а муж прислал письмо, чтобы не ждала, он нашёл другую женщину. Хоть и был после войны недостаток мужиков, через два года вышла Тоня замуж за Сергея Николаевича Кузнецова и родила сначала сына Николая, а после ещё двойняшек – Ольгу и Надежду.

Надежда Сергеевна помнит, что у них уже был свой дом и хорошее хозяйство, которое заложил дед. Его и бабушку она в живых не застала.

После смерти Сталина режим надзора ослабел. После 57-го года люди стали возвращаться на родину, уезжать в другие места. Кому ехать было некуда, оставались там, где уже прижились. В 1960 году семья Кузнецовыхпереехала в Артём.

Пока отец строил дом, они жили у Тониной сестры, переехавшей сюда раньше. И снова поднялась и обжилась семья. Дом, огород, живность — всё было ухожено.

Надежда Сергеевна вспоминает, что пока она росла, и в Гулике и в Артёме они жили в достатке. Видимо, «кулацкие» гены матери брали верх.

Выписка из решения суда: «21 января 2004 года решением Артёмовского городского суда установлен факт применения политической репрессии в виде рождения(перечисляются годы рождения в ссылке, фамилии, имена и отчества всех пятерых детей), в период нахождения их матери Маринкевич Антонины Анисимовны, 1916 года рождения, которая в 1933 году в составе семьи была выселена из села Астраханка Ханкайского района Приморского края в Амурскую область и находилась на спецпоселении по 1957 год».

Справка №3/6-с-5 от 12 февраля 2004 года: «Головина Надежда Сергеевна, 16.10.1950 года, родилась в местах спецпоселения матери, в 1933 году выселенной по политическим мотивам на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 1.02.1930 года. На основании Закона РФ от 18.10.1991 года № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» Головина Надежда Сергеевна реабилитирована.

У Надежды Сергеевны не осталось качественных фотографий родителей. По просьбе дочери, проживающей в Москве, она собрала все фото в два альбома, написала родословную своей фамилии и отправила в столицу. Для дочери оказалось важным помнить своих предков. Чтобы не забылись корни семьи от Анисима Маринкевича, которые когда-то без всяких оснований и объяснений вырвали с обжитой земли и хотели уничтожить.