КИЕВ БОМБИЛИ, НАМ ОБЪЯВИЛИ, ЧТО НАЧАЛАСЯ ВОЙНА…

Подготовила
Лариса Бахтина

«Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без объявления войны германские войска напали на нашу страну» — эти страшные слова из сотни репродукторов по всей территории нашей огромной Родины 22 июня перечеркнули мирную жизнь русского народа. Ровно 71 год прошёл с того дня, когда для жителей Союза прозвучал страшный набат войны. С каждым годом всё меньше свидетелей событий, которым никогда не стереться из памяти народной. 22 июня 1941 года — навсегда в списке чёрных дат артёмовцев старшего поколения.

Мария Григорьевна Панова, участник ВОВ (г. Артём):
— В июне 1941 года я только что устроилась работать в сберкассу помощником бухгалтера, было мне 16 лет. Наша семья была большая — пятеро детей, поэтому каждые рабочие руки были в цене. На следующий день после объявления войны почти всех работников сберкассы вызвали в военкомат и спросили, хотим ли мы защищать Родину. У меня даже мысли не было ответить «нет». Среди всех призванных я была самой молоденькой. На сборы не дали много времени, на второй день остригли и повезли в баню. Домой уже не пустили, посадили в автобус и повезли на железнодорожную станцию. Помню, как младший братишка бежал за автобусом и плакал.

Михаил Григорьевич Золотуев, председатель Совета ветеранов п. Заводской, участник ВОВ:
— 22 июня 1941 года мы с ребятами готовились к переводным экзаменам в 8 класс, пошли с книжками на край села под черёмухи. Было нам тогда по 15 лет. Ближе к обеду видим — скачет к нам мужик на лошади и кричит: «Война началась!». В этот день в деревне все работы остановились, помню, экзамены перенесли на 28 июня.Через несколько дней в нашей деревне остались бабы да ребятня, за исключением нескольких мужиков. В январе-феврале 1943 уходили на фронт ребята нашего года рождения. Были мы горды тем, что идём бить фрицев.

Ольга Алексеевна Иванова, труженик тыла (с. Оленье):
— Как забудешь этот день? В то время я жила во Владивостоке, в 1939 году приехали с отцом и мачехой из Поволжья. В 41-ом мне было неполных 16 лет, и я уже второй год работала. Помню, когда объявили о начале войны, люди были словно в оцепенении, очень неожиданным для всех было страшное известие. Многие пошли записываться добровольцами на фронт. В военкоматах были большие очереди. Сомнений в том, что победа будет за нами, не было ни у кого.

Валентина Ивановна Шеверда, председатель общественной организации г.Артёма «Узники фашизма»:
— В июне 1941 года мне было десять с половиной лет. Жили мы в небольшом селе Новгородской области. Тот воскресный день был солнечным, тёплым. Мы с детворой играли за деревней в лапту. К обеду проголодались, пошли домой. Обратили внимание на то, что деревня словно вымерла — никого не было у домов на лавочках, на завалинках, никто не шёл по воду или по другим делам. Дома нас встретила плачущая мама, она сказала, что началась война. Мы плохо представляли, что это значит. Вечером с работы пришёл отец, участник первой мировой войны и инвалид финской кампании, он нам рассказал, в чём ужас этого события. Мама на следующий день сшила каждому из нас мешочек для сухарей, в подкладку курточек вшила копии метрик.
Немного позже в эвакуации, оккупации и фашистских лагерях нам в полной мере довелось испытать тяготы военного лихолетья.

Лидия Дмитриевна Смирнова, участница ВОВ:
— Когда началась война, я работала на заводе в Москве. Страшную весть москвичи восприняли с уверенностью в скорой победе советского народа. Уже через месяц начались плановые бомбёжки, каждый вечер и ночью в одно и то же время. Позже бомбили и днём. Даже дети знали, что с первыми завываниями воздушной тревоги нужно было брать мешочек с сухарями и водой и прятаться в бомбоубежище или метро. Всё же ночь на 16 ноября 1941 года в моей памяти сохранилась ещё более чётко, чем день 22 июня. В это время в Москве была настоящая паника, всех массово отправляли в эвакуацию — немец подошёл к столице.