Толкаю «тележку», завещанную предками

В июле этого года решением Думы АГО артёмовскому художнику Владимиру Олейникову было присвоено звание «Почётный гражданин Артёмовского городского округа». За 76 лет жизни авторитета и заслуг для получения такой награды у него предостаточно.

50 лет назад Владимир Олейников поступил во Владивостокское художественное училище на отделение промышленной графики. Окончил его в 1974 году, получив диплом с отличием и специальностью «художник-оформитель». С этого же года и по сей день Владимир Иванович участвует в различных художественных выставках. Его картины хранятся в музеях России, США, Англии, Чехии, Японии, Китая, Республики Корея, Тайваня. Он участник многочисленных передвижных выставок по городам Приморского края, всероссийских выставок в Кургане, международных выставок в Москве, Петербурге и Петрозаводске.

Владимир Олейников — заслуженный работник культуры, член Союза художников России и Санкт-Петербургской Петровской Академии наук и искусств, основатель и председатель творческого движения «Дом Пришвина». Он широко известен как художник-акварелист, но также мастерски пишет маслом, занимается каллиграфией и графикой.

Мы встретились у него дома, в небольшой квартире в Артёмовском. На всех стенах зала и спальни висели картины хозяина, выполненные акварелью и маслом. Ими же был заполнен стеллаж, установленный в спальне. Владимир Иванович рассказал, что последние дни занят упаковкой картин для перевозки в артёмовский выставочный центр «Галерея», где должна состояться его выставка «Восхищение тишиной».

Перед началом нашей беседы я сказал художнику, что хочу построить ее таким образом, что в каждом вопросе будет слово «три», на что Владимир Иванович ответил, что цифра сама по себе хорошая, надёжная, как равнобедренный треугольник, как основа жизни, — вера, надежда, любовь.

— Какие три качества, по Вашему мнению, характеризуют достойного человека?

— На первое место я всегда ставлю совесть. Для меня также важно наличие в человеке исторической памяти, понимание им событий прошлого и настоящего. Ведь этими знаниями формируется будущее человека. И третье вытекает из второго. Это следование традициям своей страны и места, в котором живёт человек.

— Через жизнь каждого человека проходит множество людей. Одни уходят из памяти, другие остаются, третьи становятся примерами мыслей и поступков. Расскажите о людях, сформировавших Ваше восприятие жизни. Кого Вы вспоминаете в первую очередь?

— Самые главные люди в моей жизни — это мои родители, Иван Данилович и Ефросинья Петровна. В них самих их предками были заложены терпеливость, творческие задатки, любовь к природе и близкому человеку. Вначале семья жила в селе Усть-Большерецк Камчатской области, где я и родился. Отец был охотником, знал природу края. Он часто рассказывал о своих походах, мы обошли вместе много мест и на Камчатке, и здесь. Мама работала учительницей русского языка и истории, увлекалась вышивкой. В нашей семье было девять братьев и сестра. У всех, по мере взросления, проявлялись музыкальные или художественные наклонности. В 49-м семья переехала в посёлок Артёмовский, тогда ещё — Временный. Отец начал плотничать, построил наш дом и много домов в посёлке и городе. Мама стала домохозяйкой. Она награждена орденом «Материнская слава» и медалями. Родители, наша семья, наш род стали фундаментом и ориентиром моего взросления. В память о своих родителях и на память моим дочерям Екатерине и Татьяне я написал книжку «Майхэ». В ней короткая история моей семьи.

— Три возможные для Вас профессии, если бы у Вас не сложилось с живописью.

— После школы почти год, а после службы в армии три года работал слесарем на Артёмовской ГРЭС. Мог бы и дальше слесарить или выучился бы заочно на инженера. В морфлоте, где я отслужил четыре с половиной года, командир предлагал поступить в высшее военное морское училище в Ленинграде. Мог быть офицером подводного флота.  Или вместе с тремя братьями плотничал бы в бригаде отца. Но я решил стать художником.

— Три Ваших правила живописи?

В живописи существуют классические правила, которых придерживается большинство художников. Рисунок, композиция и так далее — это известные азы. Во мне существует единственное, пожалуй, даже не правило, а невольное чувство сомнения. И только когда вижу на листе то, что я хотел, приходит удовлетворение.  Также для меня очень важно уединение, состояние тишины. Известно, что в тишине слышно всё. Даже самые тонкие звуки. Тишина — ещё одна краска в моей палитре.

— Три главных цвета, которые Вы чаще всего используете в своих рисунках?

Об этом невозможно сказать однозначно, так как темы картин разнятся и имеют оттенки многих цветов. Есть художники, которые акцентируют создание полотен на определённых цветах. Я же занимаюсь акварелью. Если мазок масла можно срезать и заменить другим цветом, то акварельная краска плывёт по листу бумаги и каждый цвет перетекает, меняя оттенки. И этого уже не остановить. В этом сложность и интерес. Она непредсказуема и капризна. Но её окончательные цвета реальны, многообразны и порой неожиданны.

— Три художника, которые повлияли на Ваше творчество.

Это Исаак Левитан и Илья Репин. Темы их картин близки мне, как пейзажисту. После службы в армии ещё открыл для себя Ивана Крамского. Был в Ленинграде, зашёл в Третьяковскую галерею и увидел его полотно «Христос в пустыне». Я был потрясён позой Иисуса, выражением лица и особенно глазами. Истинное проникновение в душу. То неповторимое чувство, всплеск положительных эмоций я ощущаю до сих пор.

— Какие три мировых шедевра Вы бы хотели иметь в своём собрании, если бы были коллекционером?

Я не сторонник частных коллекций, так как считаю, что все произведения должны быть достоянием государства и выставляться в галереях. Тем не менее, отвечая на ваш вопрос, скажу, что это «Христос в пустыне» и картина Николая Ге — «Что есть истина?». В них мощная реалистичность, глубокие переживания за веру,  философия жизни. И третья картина, конечно же, «Подсолнухи» Ван Гога. Она написана не по классическим  канонам. Он был человеком эксцентричным, и, соответственно, его душевное состояние отражалось на его полотнах. Все чувства наружу, масло на картинах, как лава из вулкана, — без остановки и ограничений. Он прекрасно владел цветом, что вместе с энергией и есть в «Подсолнухах».

Мне интересны картины различных художников и направлений. Если упираться только в свой интерес и отрицать попытки других, то это приводит к оскудению общих знаний, зацикливанию и творческой смерти.

— Три картины, которые Вам удались более всего.

Это пейзажи «Хрупкая тишина», «Морозное утро» и каллиграфические листы, созданные на основе произведений Михаила Пришвина и артёмовских поэтов: Михаила Матвеева, Веры Гундаревой и Зои Нестеренко. Они — тот случай, когда задуманное удалось почти на сто процентов. Эти картины сейчас упакованы, их нет в моём альбоме «Зов пройденных дорог», поэтому увидеть их можно будет только на выставке.

— Три выставки и в каких городах Вам более памятны и почему?

Самая первая — это всесоюзная выставка акварели в Москве в 1974 году. Я впервые выставлял серию картин «АртёмГРЭС — первенец дальневосточной энергетики». Для меня, молодого художника, она памятна уровнем и встречами с прекрасными живописцами, возможностью посмотреть их работы. Затем 1-я Всероссийская выставка акварели в Кургане в 2002 году. После тяжёлых лет перестройки и общего упадка вместе с народным хозяйством воспрянуло и искусство. Результатом культурного подъёма стала эта выставка. И третья памятная выставка — 2-я аквабиеннале «Дальний Восток» в 2012 году в Биробиджане. На ней я был награждён 1-м призом и получил общее признание, как лучший акварелист Дальнего Востока.

— Три картины, которые Вы ещё не написали.

Недавно был на выставке своего товарища и увидел его полотно «Несущий крест». И вспомнил, что не так давно я начал писать акварель «Ветер с Голгофы», так же о страданиях Христа. Но она у меня не получилась. Можно назвать много причин этого, но главная, скорее всего, — ещё не пришло время. Отложил на пока. Старый лист испорчен, и нужно всё делать сначала. Ещё я хочу написать серию картин о приморских побережьях.

— Три причины, почему Вы чаще пишете природу?

Я взращён на красоте природы Камчатки и Приморского края. Я воспитан на житейских деревенских правилах. Природа для меня — моя память, мостик между прошлым и настоящим. И я огорчён, что память о ней, а ровно и память о тех любимых местах, исчезает.

— Я неоднократно видел Вас в Храме Богоявления. Как известно, дорога к Храму состоит из шагов. Если это не сокровенное, назовите три главных шага вашего прихода?

Я крестился поздно, в 47 лет. Разные жизненные обстоятельства, больше трагические, подталкивали меня к Храму. Были шаги, но не было уверенности. В 91-м году в церковь Иоанна Кронштадтского во Владивостоке с миссией прибыли монахи из Валаамского монастыря. Предшествующие события и факт прихода духовных служителей из древнейшей православной обители на нашу землю подтолкнул меня к крещению и укреплению веры.

В начале книги Владимира Олейникова «Майхэ», изданной художником в 2009 году, есть такие строки, раскрывающие его выношенное понимание жизни: «Земля наслаждалась апрельским теплом! Жаль, что она не умеет говорить. А возможно, мы не слышим её. В ней свои песни, свои думы, да и стоны свои. Не слышим всего этого, собой заняты, торопимся все куда-то, несёмся без оглядки к поставленной собой или кем-то цели, отбрасываем прошедший день, как ненужность, как списанный объект. Второпях живём, пеняя на космическую скорость века. И в этой безумной скорости теряем накопленный не одним поколением исторический и духовный капитал. Суете и сверхзагруженности легко находим оправдание. Истощаем земные ресурсы, ни ведая ни совести, ни греха, омертвляя свои души».

Эти слова художника и есть его картины, сохраняющие уничтожаемое временем и людьми.

— Мне иногда говорят, — улыбается Владимир Иванович, — «ты уже не молодой, пора бросать рисование и выставки». А я отвечаю, что всё дарованное и завещанное мне родителями, ту «тележку», которую они мне дали, я буду толкать и дальше, пока смогу.