Чтобы помнили

Отмечаемая 27 января дата полного снятия блокады Ленинграда не имеет срока давности, так же, как и сама память… Память о тех, для кого 2 года, 4 месяца и 19 дней были наполнены трагизмом и скорбью, мучительной жизнью и гибелью. Вспоминая блокаду, мы не говорим о многих и многих фактах, неприглядных и даже омерзительных для человека. Мы говорим о тех, кто стойко и достойно переживал лишения и голод, и о тех, кто, не щадя себя, делал всё для их освобождения и для доставки продовольствия в осаждённый город.

«Ленинградский метроном» — так называлось мероприятие, прошедшее 27 января в большом зале Дворца культуры угольщиков. В зале присутствовали те, кто был свидетелем блокады в её первые месяцы. Это Галина Николаевна Борисова, Клара Ивановна Хохлова, Людмила Михайловна Степаненко. Благо, что они были в то время детьми, и их успели вывезти до того, как город оказался в паутине массовых смертей. Тем не менее, они отчётливо помнят, что нехватка продовольствия сказалась уже в первый месяц блокады, и до эвакуации они успели хватить лиха. К голоду не привыкнешь, и он не забывается никогда. В знак уважения женщинам вручили букеты от администрации округа.

«Битва за Ленинград стала одной из решающих битв Второй мировой войны и занимает особое место в мировой военной истории не только из-за своей продолжительности, но и благодаря героической стойкости, проявленной защитниками города», — звучало со сцены.

Слова о защитниках, о детях-блокадниках, о жителях, которые, несмотря на голод и холод, из последних сил шли на свои рабочие места, сопровождались на экране чёрно-белыми кадрами хроники, позволившей зрителям хоть как-то прочувствовать гнетущую атмосферу тех трагических лет. И на фоне этих кадров не умолкало звучание равнодушного метронома.

В блокадном Ленинграде радио являлось практически единственным средством круглосуточного оповещения граждан. Когда по радио были перерывы в вещании, оно не молчало: в эфире транслировался звук работающего метронома. И тому были свои причины.

Люди в Ленинграде были отрезаны от страны. Советская власть была всерьез озабочена тяжелейшим психологическим климатом в городе. В первые месяцы блокады на улицах было установлено более 1500 громкоговорителей. Почти 450 тысяч радиоточек было установлено в квартирах и учреждениях. Трансляция метронома имела три значения. Первое — психологическое. Работающее радио означало, что город жив и борется, что еще есть надежда. Для людей, которые не выключали радио, звук работающего метронома был, как биение сердца страны: раз оно еще не утихло, то нужно и дальше бороться. Этот равномерный звук успокаивал людей, позволял им ощущать хоть какую-то уверенность в том, что ситуация управляемая. Второе — техническое: сигнал метронома подтверждал, что радиоточка включена и радиосеть исправна, а ещё он был нужен, чтобы предупреждать население об артиллерийских обстрелах и воздушных налетах, и тогда ритм ещё заметно учащался.

Ведущие напомнили зрителям, что к сентябрю 1941 года численность населения Ленинграда и его пригородов составляла около 2,9 миллиона человек. Блокада Ленинграда, по разным оценкам, унесла жизни от 600 тысяч до 1,5 миллиона жителей города. От фашистских бомбежек погибли лишь 3% людей, остальные 97% —  от голода: ежедневно от истощения умирали около 4 тысяч человек. Когда запасы еды закончились, люди стали употреблять в пищу жмых, обойный клей, кожаные ремни и ботинки. На улицах города лежали мертвые тела: это считалось обычной ситуацией. Зачастую, когда в семьях кто-то умирал, людям приходилось хоронить своих родственников самостоятельно.

До конца первого месяца блокады жители осажденного города получали довольно неплохой хлебный паек. Когда стало очевидно, что запасов муки не хватит надолго, норму резко сократили. Так, в ноябре и в декабре 1941 года городские служащие, иждивенцы и дети получали всего по 125 граммов хлеба в день. Рабочим выдавали по 250 граммов хлеба, а составу военизированной охраны, пожарных команд и истребительных отрядов – по 300 граммов. Современники не смогли бы употреблять в пищу блокадный хлеб, потому что его готовили из практически несъедобных примесей. Хлеб пекли из ржаной и овсяной муки с добавлением целлюлозы, обойной пыли, хвои, жмыха и нефильтрованного солода. Буханка получалась очень горькой на вкус и абсолютно черной.

И даже после снятия блокады люди продолжали умирать. Далеко не всем удалось восстановиться. Истощение моральное и физическое не прошло для них бесследно. Смерть собирала свою жатву и после 27 января 44-го года…