Свидетели артёмовского быта

Под скрип патефонной пластинки уходят тоска и печаль

Сейчас в наших мобильных телефонах сосредоточен весь мир. За долю секунды мы можем получить музыку или видео, позвонить куда угодно, получить информацию и всё прочее, что в советское время было фантастикой.

В историко-краеведческом музее меня больше всего привлекают экспонаты советского времени, которые я когда-то видел у бабушки или своих родственников в деревне. Сельский уклад менялся медленнее городского. Мне довелось гладить бельё угольным утюгом и рубелем, доставать ухватом из печи чугунки, пользоваться примусом и керосиновой лампой. Хотя был шкаф, бабушка складывала некоторые вещи в сундук и предпочитала спать на полатях. И это всё было в 70-е годы прошлого века.

Очередной раз я решил заглянуть в музей и посмотреть старые и новые экспонаты советского быта. Вместе с сотрудником музея Татьяной Захаровой мы нарушили тишину музейного зала.

Радио

Радио в домах артёмовцев появилось в 1938 году. Это были чёрные тарелки с подведёнными к ним проводами от уличных столбов. Во Владивостоке к тому времени уже использовались беспроводные радиоприёмники, но в связи со сложной обстановкой на границе их распространение был остановлено, а использование разрешено только специальным структурам и зарегистрированным в НКВД любителям.

Появление в домах беспроводных радиоприёмников состоялось после войны. Экономика стала расти и, кроме обязательной, жизненноважной продукции, началось массовое производство бытовой техники различного назначения.Радиоприёмники тех лет были основным источником информации, произведением искусства и украшениями дома.

Первые ламповые радиоприёмники в СССР были сконструированы в 1930 году. В музее, на старинной полке, стоит более современный не ламповый, а транзисторный радиоприёмник «Минск». Его выпускали с 1959 года в белорусском городе Молодечно. Стоило радио недёшево — 47 рублей 15 копеек. Прорывом в получении информации и музыки стали радиолы, совмещающие в себе радио и проигрыватель пластинок. Они появились в СССР в 1935 году. Как раз музейная радиола «Урал-50» объединила в себе эти два достоинства. Их выпускали с конца 1951 года в Сарапуле и Свердловске. На них можно было слушать радио, а так же воспроизводить пластинки, которые тогда уже делались из долговечного винила. Представьте молодую компанию в гостях у владельца такого агрегата. «Ребята, давайте, послушаем Москву. Сейчас «ЦСКА» и «Спартак» играть будут, — предлагает хозяин. «Нет, хотим танцевать, — протестуют девчонки, — Мы Утёсова принесли».

Патефон

Каждый раз, когда я смотрю на патефон, в голове возникает песня «Расставание». Сквозь характерный для патефонных пластинок скрип, раздаётся голос Александра Вертинского — «Утомлённое солнце тихо с морем прощалось, и тогда мне призналась, что нет любви».

Такие аппараты первыми появились в домах культуры и клубах в конце 30-х годов. Вещь по тем временам была дорогая, и пластинки к ним стоили недёшево. Они изготавливались из недолговечного эбонита, и потому вскоре в воспроизведении появлялся характерный скрип. Музейный патефон изготовлен на заводе Ордена Ленина «Молот» в Вятских Полянах, ныне Кировской области. Он восстановлен и может аккомпанировать в тихие вечера. Патефон в начале отодвинул со сцены гармонистов, но всё же живая музыка всегда была лучше, и на молодёжных вечерах патефон и гармонь меняли друг друга. Кстати, есть в музее несколько гармоний. На почётном месте стоит тульская двухрядка. За почти двухвековую историю тульские гармонии стали одним из символов России, получив заслуженное признание во всём мире.

Швейная машинка

А пока молодёжь отдыхала, одни семейные мамаши обшивали свою детвору, перешивали со старших на младших, другие со своими подросшими дочерьми кроили наряды, взятые из просочившихся заграничных журналов. Швейная машинка «Зингер» была самой распространённой и популярной у швей. И неудивительно, что она оказалась в городском музее. Немецкий «Зингер» завоевал весь мир своим качеством. С 1902 года их стали выпускать в Подольске. После революции, уже советский  «Зингер» стал «Госшвеймашиной». Работая руками и ногами, хозяйка, пошив вдоволь и без нервотрёпки, доставала из-под её иглы качественно сшитые вещи. А когда машинка оставалась без работы, её тихонько оккупировали мальчишки. Большая ножная педаль казалась педалью от машины. Если нажимать её, получается звук, как у поезда. И чем сильнее нажимаешь, тем быстрее мчится поезд. Несётся он от станции к станции, радуется машинист ветру в лицо, пока мама не увидит.

Комод

В казачьей экспозиции музея стоят комод и его прародитель — сундук. До сих пор мебельщики не могут дать ответа, почему у одних сундуков крышка полукруглая, у других – плоская. С полукруглой были возможно из-за того, что на ней нельзя было сидеть, потому что это был главный сундук с очень важными семейными вещами. А вот сундуки с плоской крышкой или лари подходили для хранения продуктов, одежды и были пригодны для сна кого-то из членов семьи. Их можно было ставить один на один. А после какой-то головастый столяр подумал, а почему бы, чтобы не таскать лари, ни сделать выдвигающиеся из стопки ларей полки, так и получился комод. Такой резной, морёный тёмный комод стал украшением музея. Сундуки были в каждой сельской семье, комоды получили большое распространение в городских квартирах, ещё и как подставки под телевизор.

Лампа

Без настольной лампы не обходилась не одна семья, особенно те, в которой были учащиеся. А учились тогда все, от октябрят до пенсионеров. Музейная настольная карболитовая лампа в советское время была из разряда самых популярных. Её начали выпускать в 1930-е годы в городе Орехово-Зуево на заводе «Карболит». Сначала в народе она называлась просто — «Карболитовой лампой», а в последствии, из-за большого заказа силовой структурой – «Лампой НКВД». Что интересно, из-за распространённости лампы, она стала одним из атрибутов фильмов советского времени.Такую лампу, как в нашем музее, а может одну и ту же, можно увидеть в фильмах: «Берегись автомобиля», «Место встречи изменить нельзя», «Москва слезам не верит» и других.

Самовар

Почему-то глядя на самовар, я вспоминаю именно картину Бориса Кустодиева «Купчиха за чаем». Самоваров в музее много, как дореволюционного, так и советского периода изготовления, как угольных, так и электрических.

Большой пузатый самовар на дровах или угле в советских квартирах был неудобен и опасен. В деревнях их было больше, но чаще они стояли в кладовках. А вот при выезде из города на дачу или после приезда городских гостей в деревню, их доставали на белый свет. Всё же на природе, на огне, на дровах, чай получался ароматней. Сейчас мода на угольные самовары вернулась, как для использования по назначению по знаменательным случаям, или как элемент ностальгического декора.

Стремление иметь у себя дома старую вещь, как бы «от бабушки», стало возвращать людей к своим корням и традициям. Насколько они многообразны, может напомнить артёмовский историко­краеведческий музей. Когда­то ныне музейные экспонаты стояли в артёмовских домах и служили своим хозяевам. Время шло, многое менялось, становилось ненужным, и вещам на долгие годы находили пристанище в сараях и на чердаках. А после их судьбой стала дорога в музей. И пусть их называют немыми свидетелями ушедших лет, им есть, что «рассказать».