Твои люди, Артем!

Известный на нескольких шахтах Артема  Василий Романович Свинарь отметил  свое 90-летие

В свои девяносто он сохранил одно хорошее качество – умение посмеяться, в том числе над собою. Что такое шахта? «Ну, это погреб, где картошку хранили», — так он долго считал, пока не разобрался досконально в добычном искусстве. А еще 67 лет назад он встретил свою единственную любовь – Тонечку, тоже сделавшую немало для Артема в сфере укрепления профессионального образования. 26 лет Антонина Прокофьевна Свинарь руководила вечерним горно-строительным техникумом, 12 лет возглавляла отдел срочной помощи в КЦСО. О шахтах, жизни и семье – рассказ Василия Романовича от первого лица.

Хождение на три шахты

—  Моя семья жила в Вяземском Хабаровского края, восемь детей было в ней, отец работал в спецсвязи, мама – домохозяйка. Я был способным с детства, школу окончил с «серебром», комсорг класса. Выбрал для учебы горный факультет ДВПИ, хотя вообще не представлял себе, что такое шахта, там стипендия была повыше, форму красивую и добротную давали… Учился легко. Практику проходил на рудниках, там впервые уголь увидел. Институт окончил с отличием, имел право выбора, но на рудники специалисты не требовались, они нужны были на шахтах. Распределение получил на шахту «Подгородненка», чтоб быть поближе к своей избраннице сердца Антонине, которая на год позже оканчивала тот же институт, но строительный факультет.

В 1957 году меня, молодого специалиста, встретил директор шахты Иван Алексеевич Зелинский. Вообще-то, мне всю жизнь везло на толковых директоров. Выпускника направили горным мастером на участок добычи угля, практически сразу же я был назначен помощником начальника участка «Капитальный», который вел подготовку новых полей для добычи угля. А потом директор доверил мне руководство транспортным участком «Подгородненки». Одно было плохо на этой шахте – практически не было жилья, нам с женой дали холодную комнатку в бараке, где между досок в стенах засыпан шлак. К тому времени супруга работала в ЖЭКе при тресте «Артемуголь», и ей выделили комнату в трехкомнатной квартире. Это было настоящее счастье – квартира, а не барак. Свой небогатый скарб мы перенесли в грузовик и поехали в Артем на новое жилье. Но не тут-то было, меня вызвали к директору. «Куда удираете? – спросил строго Иван Алексеевич. – Мы бы вам другое жилье в Трудовом подобрали, как-то неправильно, что начальник участка живет далеко от шахты, за тридевять земель».

В тресте «Артемуголь» мне другую работу предложили – на шахте 7-7 бис («Озерная») горным мастером участка. Благодаря моей старательности я вскоре был переведен помощником начальника участка, а потом стал и начальником. Директор шахты Иван Ефимович Гориченко толковым был, с ним мы хорошо ладили, и я стал бессменным начальником добычных участков этой шахты на семь лет. На «Озерной» заработал свой первый знак «Шахтерской славы» третьей степени, здесь же попал на первую полосу газеты «Красное Знамя», ведь загреметь на передовицу краевой газеты – это надо заслужить. Мой родной брат в Арсеньеве выкупил у бабушки, которая на рынке крутила из газет кулечки под семечки, все номера с моим фото, сказав при этом: «Бабушка, что ты газеты мнешь! Это же мой брат Василий».

Однако из 42 лет шахтерского стажа более тридцати лет я отдал своей главной шахте — №8, или «Амурской». Но она появилась в моей жизни после вмешательства «Артемугля» и лично первого секретаря горкома партии Анатолия Фастовца.

По велению горкома КПСС

На «Озерной» все было отлично: и добыча шла, и бригады хорошо работали, и шахта гремела. И орден Ленина по итогам пятилетки намечался упасть на грудь. А вот на «Амурской» добыча не ладилась. Анатолий Иванович Фастовец вызвал к себе директора Виктора Андреевича Самотяжко: «Что тебе надо, чтоб добыча шла?». Тот честно признался, что слабым местом «Амурской» было среднее звено — не хватало начальников добычных участков. Директора отличные, рабочие – тоже, а вот начальников участков не хватало.  Наверху приняли решение: перевести на «Амурскую» Владимира Яковлевича Подольского с «Приморской» и меня с «Озерной». История с переводом вышла громкой, канительной, я не привык бегать с шахты на шахту, я привык к работе, хорошо вник в нее, именно на «Озерной» я сработался с коллективом, сроднился с ним, меня шахтеры уважали, и я всех знал по имени-отчеству. Когда мне сообщили, что переводят на восьмую, я ответил отказом. Уперся. Начали меня в горком партии вызывать, на совесть давить, а к тому времени я уже был кандидатом в члены партии. Вскоре вызвали нас к первому секретарю Анатолию Ивановичу Фастовцу. Начал он снова агитировать за восьмую шахту, но я стоял на своем – не перейду. Тут Фастовец напустился на директора шахты Геннадия Емельяновича Королева: это, мол, вы его не отпускаете, держите на привязи, вы его подговорили?! Потом предложил объявить Королеву строгий выговор с занесением в личное дело.  И тут мне пришлось сдаться: «Товарищи, Геннадий Емельянович не при чем, у нас и близко не было никакого разговора. Я согласен перейти на восьмую, только никого не наказывайте». Тут все оживились, про Королева забыли. Я выдвинул второе условие – сходить в отпуск, так как у нас с этим были сложности, всегда ходили с опозданием. Но они мою хитрость поняли – за месяц многое можно придумать. Не подумал попросить квартиру нормальную, так и жил в трехсемейной коммунальной квартире с общей кухней. Вот так в трудовой книжке появилась запись – переведен на шахту №8 по решению треста «Артемуголь» и горкома КПСС.

Польза Родине от себя самого

И на «Амурской» дело пошло неплохо, стали давать сверхплановый уголь. Я оставил на участке прежних бригадиров, следил за фронтом работ, заранее знал, где завтра будут трудиться шахтеры, вел беспрерывную доставку материалов для крепления, старался все предвидеть. Рекордов не ставили. Нам доставались участки с трудными горно-геологическими условиями добычи, сложно было нарезать лавы, механизировать весь процесс, но уголек шел непрерывно. Потом я четыре года руководил отделом нормирования труда, нашел и там пользу для Родины от себя самого, потом стал заместителем директора шахты по производству. Два момента.  Да, «Амурская» хорошо работала, но случались и непредвиденные ситуации, и неудачи. Но мы никогда не списывали эти неудачи на трудности добычи. Не делали этого, честно работали. И второе. Я был фотогеничен, часто видел свой портрет на Доске Почета – на шахте, во Дворце угольщиков, возле реки Озерные Ключи, на городской Доске Почета. Красовался Василий Романович. Нате вам, пожалуйста, Свинарь везде висит.

Горжусь людьми, с которыми свела судьба на трех шахтах Артема. Леонтий Васильевич Куляев был лучшим механиком участка, с шахтерами он спускался под землю на два часа раньше, оббегал забои, проверял технику, следил, чтоб все работало без перебоев. Лева был мастак, мог даже уголька нарубить до начала смены, была взаимовыручка, не считались, что мое, что не мое, все было нашим. Довольно легко в свое время мы внедрили бригадный подряд на шахте, все старались друг другу помочь, не считаясь с обязанностями, – от рабочего до начальника участка. Кстати, с Куляевым до сих пор общаемся.

Бесконечно благодарен опытным шахтерам: Геннадию Георгиевичу Рындовскому, Евгению ФеодосьевичуАндрощуку, Василию Васильевичу Глупакову, Александру Ахматнурову, Илье Егоровичу Ильичеву, Николаю Екутареву, Ивану Крушу, Николаю Байдракову, Николаю Ивановичу Бражникову, Анатолию Платоновичу Подойницыну, Петру Григорьевичу Гурину, Борису Семеновичу Кульгавцеву и многим другим.

Это выше, чем Любовь

Мой жизненный путь в 90 лет можно разделить на два этапа – до встречи с моей любимой Тонечкой и после – вся наша дальнейшая жизнь. А встретились мы на студенческом новогоднем вечере 31 декабря 1957 года в ДВПИ. Мне на глаза попалась очаровательная девушка, и, несмотря на свою робость, я сумел пригласить ее на танец. После этого не отходили друг от друга. Я проводил Тоню в общежитие, и она осталась в моем сердце навсегда. Я был студентом 5 курса, она на курс ниже. Тонечка ответила взаимностью. Я даже предложение ей не делал, нам и так было понятно, что мы не можем жить раздельно. Друг без друга. Через год Тонины родители организовали нам свадьбу в селе Григорьевка, гостей было много! Это выше, чем Любовь.

Моя любимая должна быть довольная всегда, она улыбается, и это важно. У нас все в жизни было вместе, мы не делим на твое и не твое.  В семье важны три вещи – хорошее настроение, хорошее состояние здоровья и хороший аппетит. Тонечка вкусно и всегда готовит. Творожок, овощи едим каждый день. Важно не переедать. Люблю делать заготовки на зиму. Дача, машина были всегда, правда, в последние годы больше ходим пешком, сейчас через день ездим на дачу, у нас все растет свое. Сделали на зиму все заготовки, выкопали картошку. Весной на окошке выращиваем свою рассаду. Всегда в движении. Много читаем, выписываем газеты. У нас большая семья – дочь Светлана, внуки, правнуки.

К моим главным шахтерским наградам – знакам трех степеней «Шахтерская слава», званию «Почетный шахтер угольной промышленности» — в этом году добавилась еще одна, самая-самая – Почетный знак Приморского края «Семейная доблесть». Такие высокие награды всегда идут рядом, одно без другого не бывает.

Записала Татьяна ЛЕМЕХОВА.