Закончить жизнь счастливым человеком

В год 150-летия со дня рождения Владимира Клавдиевича Арсеньева, которое отмечается 10 сентября, мы уже писали о его жизни и достижениях. Большинству людей он известен как исследователь Дальнего Востока, учёный и автор книг о своих путешествиях. Мало кто знает, что болезнь и смерть в 1930 году избавили его от сталинских репрессий. До Октябрьской революции он считался патриотом России, после неё стал «врагом народа», а затем снова возвеличен. И хотя все его экспедиции и принесённые знания были во благо Российской империи, а после в Советской Республике жернова репрессий не миновали его близких людей.

Вначале будет правильным привести слова, сказанные Арсеньевым в январе 1908 года, после спасения его команды в экспедиции по изучению Сихотэ-Алиня. Вместе со своим помощником А. Мерзляковым и другими участниками похода он отмечал приход нового года в китайском селе Сигоу. По воспоминаниям Мерзлякова, Арсеньев, произнося праздничный тост, сказал: «Пройдут долгие годы, но наша работа и труд, затраченные на изучение Уссурийского края, не пройдут даром, а принесут нашему Отечеству и потомству величайшую пользу. Верю, что через 40–50 лет нас будут вспоминать добрым словом». Но ситуация на определённом этапе преобразования Отечества сложилась не в пользу Арсеньева.

ПРИ ВСЯКОМ ФЛАГЕ

После установления на Дальнем Востоке Советской власти жизнь Владимира Клавдиевича во многом изменилась. Хотя учёный честно трудился на новую власть в прежней ипостаси, особого доверия к нему не было. Как бывший подполковник царской армии, он был поставлен на учёт в органах ОГПУ. Его обязали ежемесячно отмечаться в комендатуре Владивостока, а при каждом выезде из города получать на это разрешение у чекистов. В марте 1924 года Арсеньева сняли с учёта, как лояльного по отношению к Советской власти, но без присмотра не оставили.

В октябре 1926 года он был вызван в ОГПУ Хабаровска, где ему сообщили, что на него поступило заявление о ведении враждебной пропаганды. Следователь попросил Владимира Клавдиевича подробно рассказать, с кем он встречался в последнее время и о чём говорил. Арсеньев написал объяснительную записку: «13 сентября больным я прибыл в село Торгон на Амуре, где меня поместили в приемном покое в одной комнате с Александром Петровичем Петровским. Человек он образованный, весьма начитанный, но нервный, выбитый революцией из колеи жизни и в этом отношении искалеченный… Помню, один раз мы говорили, что все русские удивительно безалаберный народ, по природе своей анархисты, анархисты в серьезных делах и анархисты в мелочах. … для того, чтобы втиснуть русского человека в рамки порядка, нужно насилие. Развал, который мы видим с 1917 года, не есть вина правительства. Это свойство русского народа, это явление постоянное при всяком флаге, при всяком правительстве, будь оно монархическое или коммунистическое.

Другой раз мы говорили о том, что наблюдается во всех учреждениях, заведениях, канцеляриях, у госслужащих и даже просто у частных лиц какая-то апатия, усталость, граничащая с прострацией, потерей воли, энергии – явление, вызванное продолжительной войной и революцией. Фон этого безразличия напоминает усталость после 30-летней войны в Европе. Это явление общее и не зависит от цвета флага».

Арсеньев закончил свою объяснительную такими словами: «… я вижу, что таких разговоров вести не следует, и потому заявляю в самой категорической форме, что впредь нигде и ни с кем совершенно не буду говорить на темы общефилософские во избежание подобных недоразумений».

До самой смерти путешественник был под негласным надзором, а после его объявили лидером антисоветской организации, японским и германским шпионом. Его книги были запрещены к изданию и популяризации.

УЙТИ ПОДАЛЬШЕ

Не отставали от силовых органов и коллеги Арсеньева по науке. Особенно сильным нападкам некоторых учёных Арсеньев подвергался в 1927–1928 годах. Они всячески пытались доказать научную несостоятельность этнографических трудов путешественника. Его обвиняли в применении методов буржуазной науки, в неуважении к коренным народам Дальнего Востока.

Атмосфера накалилась до такой степени, что  Арсеньев в 1929 году собирался оставить Дальний Восток. В одном из его последних писем от 27 июня 1930 года он писал: «Мое желание – закончить обработку своих научных материалов и уйти, уйти подальше, уйти совсем – к Дерсу (редакция – умереть)».

Он  ушёл в мир иной через два месяца во Владивостоке, 4 сентября, из-за последствий полученной простуды в экспедиции в низовьях Амура.

Менее чем через год после его смерти, в июле 1931-го, владивостокская газета «Красное знамя» опубликовала огромную статью Г. Ефимова под  названием «В. К. Арсеньев, как выразитель великодержавного шовинизма». Её автор писал: «… мы имеем право квалифицировать взгляды Арсеньева, как откровенно шовинистические, идеалистические, уходящие своими корнями в активную пропаганду империалистических идей и защиту интересов русской буржуазии».

Травля Арсеньева привела к тому, что он перестал считаться эталоном дальневосточной литературы, его научные труды стали называть плодом фантазий и были запрещены к изданию.

НЕ ЛЮДИ — ЭЛЕМЕНТЫ

Неожиданная смерть Арсеньева избавила его от возможных страданий. Но были исковерканы судьбы его некоторых родственников.

В начале 1933 года экономический отдел НКВД по Дальневосточному краю завел Дело № 1692-34 «О контрреволюционной, шпионско-повстанческой и вредительской организации».  По нему прошла целая группа дальневосточных ученых, обвиняемых  в подготовке создания на Дальнем Востоке «Камчатской автономии».

31 марта 1934 года по делу арестовали вторую жену Арсеньева — Маргариту Николаевну. На первом же допросе её обвинили в том, что якобы с 1923 года она является членом контрреволюционной вредительской организации и выполняет ее  поручения. Другие подследственные по делу под давлением дали показания, что организация была создана в 1923 году, ею руководил Владимир Клавдиевич Арсеньев, который должен был стать военным министром в правительстве «Камчатской автономии». После его смерти организацией руководили Маргарита Николаевна и профессор Государственного дальневосточного университета Владимир Савич. Выдвинутые против неё обвинения она не признала.

В феврале 1935 года военный трибунал Особой Краснознаменной Дальневосточной армии огласил решение о ликвидации шпионско-вредительской организации. По приговору ректор ГДУ Владимир Огородников и Владимир Савич были приговорены к 10 годам заключения, друг Арсеньева А. Д. Батурин расстрелян. Относительно жены Арсеньева — её участие в организации не было подтверждено следствием, дело было отправлено на доследование, её уволили с работы как антисоветского элемента и политически неблагонадежную и выпустили. Она уехала в Москву, но вскоре, несмотря на уговоры родственников, вернулась во Владивосток.

В июле 1937 года Маргариту Николаевну снова арестовали, и 21 августа 1938 года на закрытом заседании выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР она была приговорена к расстрелу. 27 апреля 1958 года Верховный суд СССР приговор в отношении Маргариты Николаевны отменил.

В конце 1939 года арестовали 19-летнюю Наташу, дочь Арсеньевых, и по ложному обвинению осудили  на 3 года «за содержание притона в квартире», но вскоре  разобрались и выпустили. В апреле 1941 года её снова арестовали за антисоветские высказывания и осудили на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Освободилась она в 1951 году, но вскоре опять попала в тюрьму за кражу денег. После заключения она вернулась во Владивосток, где ей отказали в праве жить в доме родителей. Она уехала в Хабаровск, где перебивалась случайными заработками, затем переехала в Благовещенск, где и умерла в нищете в 1970 году. В сентябре 1960 года она была реабилитирована.

Сын Арсеньева от первого брака, Владимир Владимирович Арсеньев, учился в Хабаровском реальном училище, в 1919 году был мобилизован, служил в Никольск-Уссурийске. В 1920 году был в плену у японцев. С 1923 года работал в лесном хозяйстве Приморья. Ему припомнили службу отца в царской армии и в 1928 году отчислили  с 3-го курса ГДУ, в 1939 году аннулировали направление в Ленинградскую лесную академию.

В 1939 году по требованию ОГПУ он был вынужден выехать за пределы Дальневосточного края.  Ему уже было 39 лет, у него была большая семья: три сына, жена и мама. Они уехали в Челябинскую область, потом осели на Алтае. Владимир Владимирович стал работать в лесхозе, участвовал в Великой Отечественной войне. В Приморье Арсеньевы смогли вернуться только в 1957 году и поселились в Находке. После смерти жены и матери в 1963 году Арсеньев-младший уехал в Челябинск, где умер в 1987 году.

Хотелось бы в день юбилея Владимира Клавдиевича Арсеньева — великого человека, патриота Отечества, написать статью, наполненную духом торжества, но мешает чёрный след в его биографии, оставленный в ней его окружением, зарабатывавшем авторитет на его заслугах, необоснованной критике, наговорах и лжи.  Но, как и должно быть, история расставила всех на свои места. Но легче ли от этого мёртвым, чья жизнь могла быть долгой и обязательно счастливой.