Жизнь прожить — не поле перейти

В небольшой комнате Клавдии Константиновны – на самом видном месте портрет покойного мужа. Его нет с ней рядом уже 17-й год, а она говорит о нём так, как будто он ненадолго вышел… За свои 80 лет Клавдия Шиниберова прожила насыщенную жизнь. Да и сейчас, отметив большой юбилей, не сидит дома: всегда куда-то спешит, чем-то занимается, решает общественные вопросы, которые ей под силу.

То, что врезалось в память

Совсем недавно, в день выборов, она принимала поздравления с юбилеем от родных и друзей, от общественников города и даже от главы округа.  Но прежде чем сесть за большой праздничный стол, она провела почти целый день на избирательном участке в качестве наблюдателя. Даже в свой день рождения не могла отказаться от общественной работы.

Ей рано пришлось стать самостоятельной. Как и другие дети войны, она была лишена детства.  Ей было 4 года, когда в июне 1942-го забрали на флот отца. Момент проводов врезался в детскую память на всю жизнь. Она прекрасно помнит зелёную полуторку, куда погрузили пополнение, помнит, как машина ехала в сопку, а вся деревенская детвора Малых Кушей, что в Шкотовском районе, долго бежала за ней, провожая отцов в неизвестность.

Клавдия была в семье старшей. Средней сестре было два года, а в сентябре родилась младшая. Спустя полгода после рождения младшей мама вышла на работу, оставляя детей дома. Как могла, за ними приглядывала соседка, но в основном дети были предоставлены сами себе. Мать работала в свинарнике и благодаря этому могла приносить детям варёную кукурузу и жмых, которыми кормили свиней. Хлеб, выдаваемый по полбуханки в день, был особенно ценен. Мать давала дочерям по кусочку. Для младшей изготовили «зыбку» — люльку, закреплённую под потолком, и Клава качала её, чтобы успокоить сестру. А чтобы ребёнок не так сильно страдал от голода,  нажёвывала хлеб и, завернув в марлю, давала его вместо соски.

После войны

Отец вернулся в конце 45-го и перевёз семью в другую деревню, где устроился работать проходчиком. Там выдавали больше хлеба – целую буханку на семью. Мать трудилась в коровнике и каждый день приносила по пол-литра молока. Каким наслаждением было есть кукурузную кашу на молоке!  А потом снова вернулись в Малые Куши. Отец пошёл работать в рыбосовхоз, и на столе стало много рыбы. На уроках труда Клава вместе с одноклассниками укладывала в ящики копчёную корюшку. Закрыв глаза, она и сейчас ощущает её дымковый запах. Потом была средняя школа в Суходоле, куда приходилось ходить за три километра. Особенно тяжело  было зимой, в морозы. Обуви нормальной ни у кого не было, и носили японские брезентовые бурки на пять размеров больше, чем надо. «Пока дойдёшь до школы, — вспоминает Клавдия Константиновна, — ноги отваливаются».

В 47-м случилось большое наводнение. Разлившаяся река сносила всё на своём пути: постройки, стога и скот. А когда вода спала, выпал снег и ударил морозец. Колхозные картофельные поля еще не успели убрать, и весь урожай замёрз. Власти разрешили людям выкапывать картошку для своих нужд. В голодные послевоенные годы это было манной небесной. На белых, одетых снегом полях копошились люди, словно пингвины. Кто тяпкой, кто лопатой, тяжело выдалбливали из твёрдой земли замёрзшие клубни. Зато потом в доме был праздник. Из сладкой истолченной картошки пекли лепёшки. И даже отсутствие масла не могло испортить удовольствия, с которым эти лепёшки ели.  Порой проезжая мимо тех полей, которые сейчас заброшены, у Клавдии Константиновны щемит сердце.

В 1951-м у Клавы родился брат. Сейчас из старшего поколения семьи их осталось лишь двое.

Хорошо помнит она 6-е марта 53-го года. Под репродуктором собралась вся деревня, чтобы услышать новость о смерти Сталина. Горе всеобщее было неподдельным, и взрослые искренне лили слёзы, ввергая детей в состояние уныния.

А в седьмом классе школьников отправили на работы по заготовке сена. Две недели дети ворочали траву. Жили в наскоро сбитых сараюшках, спали на деревянных настилах. И дико страдали от клопов. Чтобы хоть как-то защититься от назойливых насекомых, закидывали настилы дурманящей полынью. 

Дела семейные

После школы  Клавдия работала во Владивостоке на Дальзаводе, где и познакомилась с будущим мужем. Олег Романович служил фельдшером на крейсере и частенько бывал на заводе, пока крейсер ремонтировался в доке. Познакомила их подруга Клавы, как водилось, – на танцах.  Спустя полгода они поженились и переехали в Фокино. Свадьбу гуляли 1 мая в Большом Камне у родителей невесты. Узнав о беременности молодой жены, супруг настоял на том, чтобы она поехала рожать к его родителям на Украину, а сам поступил во владивостокский мединститут. Спустя год он перевёлся в Днепропетровский мединститут и выучился на врача-гинеколога, а она окончила Одесский финансово-кредитный техникум. Много лет они прожили на Украине, родили двоих детей, в г. Синельникове построили дом.

Позже мужу предложили должность главного врача роддома в г. Марганец. Переехали туда в большую 4-комнатную квартиру, забрав с собой свекровь Римму Ивановну. Жила с ней Клавдия душа в душу, называя мамой. «Мы очень хорошо там жили, — говорит Клавдия Константиновна, — всё у нас было». Всю жизнь она работала бухгалтером, а позже – главным бухгалтером на крупных предприятиях.

Был период, когда супруги отправились на заработки — на строительство Богучанской ГЭС в Сибири. Дети к этому моменту уже выросли и были самостоятельными. Прожили супруги там 4 года.  И тут заболела свекровь и попросила сына вернуться домой. Узнав об этом, Клавдия, не раздумывая, собрала чемодан и отправилась ухаживать за Риммой Ивановной. Муж еще год оставался в Сибири. 

Дочь Татьяну, которая, как и отец, стала врачом, судьба занесла в Приморье. Поселилась она со своей семьёй в пос. Угловом. К ней в 98-м и приехала Клавдия Константиновна с Украины, чтобы помочь с внуками. Три года она ездила туда-сюда, из Артёма в Марганец. В 2001-м Олег Романович заболел и в конце года умер. За 45 лет совместной жизни они объездили полстраны. Пройдя через разлуки и встречи, сохраняли друг к другу трепетные чувства, и любовь не угасала. «Мы всегда доверяли друг другу, — говорит Клавдия Константиновна, — у меня и в мыслях не было, что он может меня предать, так же как в мыслях не было взглянуть на другого мужчину».  Конечно, были тревожные моменты, как и в любой семье. Например, однажды влюбилась в Олега Романовича одна из его пациенток и закидывала его любовными письмами. Но он, обожая свою Клавуню, как он её называл, честно показывал ей письма, не давая повода для ревности.

Похоронив супруга, она продала всё движимое и недвижимое имущество, причём довольно внушительное, и с этими деньгами вернулась в Артём. Но вырученной суммы не хватало здесь даже на однокомнатное жильё. Пришлось дочери дополнительно взять кредит, чтобы купить матери хоть что-то. И теперь Клавдия Константиновна живёт на Севастопольской, в комнате старого двухэтажного бывшего общежития. Большую часть времени она проводит у дочери, в Угловом. Там и начала вести общественную работу в женсовете и совете ветеранов.

«Стараюсь больше двигаться, — говорит Клавдия Шиниберова, — участвовать в том, что мне под силу. Помогаю детям, они помогают мне. У меня отличные внуки. В общем, я прожила очень хорошую жизнь. Я полюбила Артём, привыкла к этому городу, и мне отрадно, что мой юбилей совпал с его».